Русская народная живопись

«Подъголовокъ Никиты Савиновича Потапова»


Перед нами опять сундучок-подголовок— «призголовашекъ травчатой». Наружные стенки его, как тонким кружевом, окованы сплошь просечным железом; переплетенный сложными петлями узор отдаленно напоминает растения. Внутренняя сторона крышки тоже расписана. В центре художник поместил фантастическое дерево. О его ствол опираются поднявшиеся на задние лапы и соединившиеся, как в дружеском объятии, лев и единорог. По обе стороны дерева — старик и юноша, оба в длинных русских рубахах, округлых, опушенных мехом шапках и мягких сафьяновых сапожках. Оба вооружены пиками, только у юноши еще сабля и на конце пики флажок-прапор. Симметрично расставив фигуры зверей, юноши и старца, художник сделал композицию картины уравновешенной и спокойной. Сочетание сине-зеленого Цвета (празелени) с темно-красным (баканом) на желтоватом фоне увеличивает впечатление гармонии и покоя. Задумчиво и важно лицо старца, неторопливо движение его руки, поднявшей пику; словно задумавшись, оперся на оружие юноша; даже бросившиеся друг к другу звери как бы застыли в броске. И лишь птицы на вершине дерева несколько нарушают покой: у них приподняты крылья, полуоткрыт хищно загнутый клюв.

Вверху по сторонам дерева надпись древнеславянским шрифтом: «Подъголовокъ Никиты Савиновича Потапова» и ниже еще буквы:

. Значение этих букв понять труднее, их нам нужно расшифровать.

Дело в том, что в те времена, о которых идет речь, цифры обозначались буквами и, чтобы показать, что данные буквы следует читать, как цифры, над ними сверху ставилась волнистая черточка: ее мы и видим над первыми и последними буквами. Попробуем прочитать дату, поставив вместо букв их цифровое значение, учитывая, что для десятков, сотен и тысяч они были разные. Буква

обозначала 100.
— 90,
— 6, получаем 196-го. Если тут обозначен год, то нам не хватает еще одной цифры. Чтобы ее найти, следует вспомнить, что годы отсчитывались в то время от легендарного дня «сотворения мира». Считалось, что это было 7000 с лишним лет тому назад. Цифра 7000 обозначалась греческой буквой
(сигма), но так как она была постоянной, ее опускали, так же как мы сейчас часто пишем, например, не 27 января 1973 года, а сокращенно 27.1.73.
Следовательно, цифры на подголовке должны читаться 7196-го. Чтобы получить настоящую дату, нужно от 7196 отнять 5508, тогда мы и узнаем год написания росписи на подголовке в современном летоисчислении, т. е. 1688. Последние две цифры-буквы обозначают число и месяц:
— обозначало 10,
— 1. Все вместе будет читаться так: «1688-го мая в 11 (день)».

А теперь займемся росписью сундучка. Тут нас тоже ждут интересные открытия.

Нетрудно заметить, что художественный язык росписи здесь иной, чем у устюжан: силуэт рисунка более строг и спокоен, вместо стремления к яркости и декоративности — сдержанность в цвете. По-иному ведут себя и герои изображений. У устюжских художников они все время в движении, в действии: бегут или прыгают звери, едут на коне или стреляют люди. Неспокойны растения, раскачивающиеся и извивающиеся на своих тонких стеблях. Персонажи в росписи подголовка Потапова своим покоем и статичностью напоминают нам героев сказочного заколдованного царства: они как бы остановились в тех движениях и позах, в каких их застиг мгновенный сон. В передаче движений, в плавности линий видна рука опытного рисовальщика, знакомого с иконописным искусством.

Стиль исполнения росписи напоминает нам произведения новгородских художников XII—XVI веков. Расположенный на северо-востоке страны, на реке Волхове, этот город до подчинения Москве был вольным, имел свое управление, по своему усмотрению организовывал хозяйство и жизнь. Его широкие связи с городами внутри страны и с Западом привели к расцвету культуры: как показывают найденные грамоты на бересте, уже в XII веке письменность в Новгороде была распространена широко, как нигде в мире. Высокого уровня развития достигло и искусство; город славился изделиями ремесленников разных специальностей, в том числе ювелиров, резчиков по дереву. Однако первое место среди них принадлежало живописцам: созданные ими произведения вошли в сокровищницу мирового искусства. Так, например, всему миру известна новгородская икона Бориса и Глеба XV века.


Эти князья, объявленные после гибели святыми, почитались в Новгороде больше других. Симпатии к ним объяснялись, видимо, их трагической историей. Борис и Глеб были младшими братьями киевского князя Ярослава Мудрого. В начале XI века, после смерти князя Владимира, между Ярославом и Святополком завязалась борьба за киевский престол. Так как Ярослав был новгородским князем, население этого города участвовало в борьбе на его стороне. В междоусобной распре Борис и Глеб были предательски убиты. Коварство и жестокость совершенного злодеяния сделали обоих братьев героями-мучениками. Их стали считать святыми, изображали на иконах. Новгородские художники писали их особенно часто.





Князья Борис и Глеб, предательски убитые Святополком. Новгородская живопись. XV век.

Одетые в дорогие княжеские одежды, Борис и Глеб стоят рядом: старший (с бородкой и усами) — слева, младший — справа. Внешним обликом фигур художник удивительно тонко сумел передать мужество и благородство обоих братьев: задумчиво-спокоен устремленный на зрителя взгляд, торжественна осанка, сурово-величавы лица, спокойно-замедленны движения рук с мечом и крестом. Спокойствие и сдержанность произведения подчеркиваются и его красочной гаммой: светлые блики на коричневом в лицах, сочетание темно-зеленого с красным в одежде, золотисто-солнечный фон придают живописи какую-то особую теплоту и мягкость; кажется, что краски, подобно драгоценным камням, светятся изнутри. Если сравнивать это произведение с росписью подголовка Потапова, легко заметить родственные черты: то же впечатление величия и покоя, та же строгость и четкость силуэтов, то же излюбленное новгородцами сочетание темно-зеленого с красным на золотом фоне.

Есть сходство и в деталях рисунка: так же намечены облегающие фигуры складки одежды, на старце и юноше той же формы (новгородского типа) шапки, опушенные мехом, с высокой тульей.



Легендарное «древо жизни» и вооруженная «стража» сундука. Северная Двина. Район Борка. 1688 год.

Каким образом в росписи сундука отразилось искусство древнего Новгорода? Ведь подголовок был изготовлен на Северной Двине в XVII веке, т.


е. и по времени на 200 лет и территориально на сотни километров он был отдален от Новгорода.

Чтобы объяснить это, нам придется вспомнить хотя бы вкратце историю заселения северного края. Располагая большой силой — и экономической и военной,— предприимчивые новгородцы уже в XII веке начали расселяться по всему Северу.

Постепенно, действуя где прямым разбоем, где подкупом, они захватили огромную территорию, которая простиралась от Белого моря до берегов рек Мезени и Печоры. Самые выгодные места заняли новгородские бояре, обосновавшись в среднем течении Северной Двины: леса здесь изобиловали ценной пушниной, реки — рыбой, а сама река вместе с притоками была крупным торговым трактом, соединявшим северные города с южными, западные — с восточными, русские рынки с иноземными. Владения бояр назывались боярщинами, и эти названия сохранялись еще долго после того, как самих владений не стало. Особенно много боярщин было в бывшем Шенкурском уезде (ныне Семеновский район Архангельской области).

Во второй половине XV века Новгород был присоединен к Москве. Многие бояре переселились тогда окончательно в свои вотчины на Северную Двину. До настоящего времени в географических названиях тех мест сохранилась память о самых известных новгородских фамилиях: Едемы Мокрые, Едемы Нижние — от Своеземцевых-Едёмских, Борок — от Борецких. Вместе с боярами бежали на Двину и многие искусные ремесленники Новгорода, в том числе и живописцы. Районы поселения потомков новгородских ремесленников стали центрами производства различных художественных изделий. А в бывшем владении Борецких развилось живописное искусство (в селениях, расположенных недалеко от нынешней пристани Борок, в среднем течении Двины).

Передавая свое мастерство из поколения в поколение, художники сохранили лучшие традиции народного искусства древнего Новгорода на протяжении нескольких столетий.

А кем же мог быть владелец подголовка — Никита Савинович Потапов?

Мы уже знаем, что сделанный из дуба с оковкой из узорно-просечного железа сундук-подголовок уже сам по себе был вещью дорогой, а он еще украшен росписью, да именной.


Видимо, принадлежал этот сундук богатому и знатному человеку.

О правильности нашего довода говорит также и то, что владелец его назван полностью по имени и отчеству (простых людей в то время так не называли). Даже живописцев — людей такой почитаемой профессии — звали только по имени и фамилии: Богдан Иванов, Михаил Карпов или же, в лучшем случае: Степан Иванов сын Гольцов.

Чаще же упоминалось одно имя с добавлением профессии: Останя-крестечник, Ефимко-ложечник, Якуня-плотник (крестечник — человек, который вырезал из дерева церковные кресты, а ложечник делал ложки).

Сходство стиля росписи сундучка с древним новгородским искусством показывает, что делал его потомок новгородского живописца, переселившийся на Двину. Следовательно, и заказчиком мог быть тоже новгородец: они старались селиться ближе друг к другу. Скорее всего, владелец сундучка был потомком новгородского боярина. Теперь нам нужно выяснить, что изобразил художник в росписи подголовка.

Мы уже знаем, что лев и единорог олицетворяли собой борьбу двух миров: наземного и подземного. Изображенное в центре дерево с птицами переносит нас в далекое время, когда родилась древнейшая из легенд о возникновении мира. В ней говорилось, что среди водных просторов — «начала всех начал»— стояло одно-единственное дерево. На нем поселились две птицы, в его ветвях свили гнездо — отсюда и началась первая жизнь на земле. Дерево стало символом жизни и, называясь «древом жизни», показывалось всегда с корнями. Дерево с птицами стало одним из излюбленных сюжетов русского народного искусства: с ним связалось представление о могуществе сил природы, о зависящем от нее благополучии человека, его счастье. Поэтому в росписи подголовка дерево с птицами занимает центральное место.

Стоящие по сторонам его юноша и старец вооружены. Художник хотел показать, что это воины, или стража сундука. Как и грифоны в устюжских росписях, они должны были сторожить хранившиеся в этом сундуке ценности.


Содержание раздела