Тайна птицы-девы
Присмотримся еще раз к росписи. Внизу справа есть надпись:
Начало XVIII века ознаменовалось обострением всех социальных противоречий, решительной перестройкой государственного аппарата, существенными изменениями в культурной жизни страны, ее обычаях. Петр I, по словам А. С. Пушкина, поднявший Россию на дыбы, не останавливался «...перед варварскими средствами борьбы против варварства». Недовольные нововведениями царя бежали на Север, укрываясь в лесах и болотах. Одним из центров оппозиции стал старообрядческий монастырь, основанный в конце XVII века на побережье Белого моря, на реке Выг. Мы уже говорили, что именно на Севере были созданы произведения, направленные против правительства, карикатуры на царственных особ. Так, например, на лубочных картинках лица Сиринов часто приобретали сходство с русскими императрицами.
На Север переселялись не только люди знатного происхождения, но главным образом крестьяне, среди которых было много ремесленников и живописцев. В этих местах и сложилось то направление живописного искусства, с образцом которого мы только что познакомились, рассматривая роспись сундука. Тесно связанные с монастырем окрестные крестьяне — деревенские художники — расписывали в этой же манере свои бытовые вещи. Саму эту манеру письма мы проанализируем позже, а теперь вернемся к птице-деве, присмотримся еще раз к ее лицу. Подчеркнуто прямой тонкий нос, маленькие губы, темные волосы и брови указывают на «иностранное» происхождение, а завитые в локоны и спускающиеся на плечи волосы говорят о том, что причесана она по западной моде начала XVIII века.
А не изобразил ли художник в лице Сирина Екатерину I — супругу Петра I? Современники отмечали у нее вьющиеся темные волосы, широкие черные брови. Она была небольшого роста, полная. Возможно, поэтому художник изобразил туловище птицы таким приземистым и широким, подчеркнул «нерусские» черты лица (по происхождению Екатерина была немкой), модную прическу (на ранних портретах ее рисовали именно с такими локонами). Только этим можно объяснить, что вместо венца на голове Сирина — богато украшенная царская корона. Видимо, потому у птицы такой холодный и «чарующий» взгляд, плотно сжатые, капризные губы. Вероятно, не случайно художник включил в роспись легенду, рассказывающую только о коварстве Сирина. Такой вариант легенды можно понять как прямое предупреждение царю: не увлекайся иноземным, не то забудешь свой родной край и погибнешь!
У крестьянских художников, как и у небогатого городского люда, образ Сирина ассоциировался с представлением о благополучии и счастье. Поэтому в народном искусстве птица Сирин изображалась очень часто и жила дольше других легендарных персонажей. Позже мы с ней еще встретимся. Мы видим, что это направление живописного мастерства отличается не только по характеру исполнения, но и по содержанию росписи: вместо жанровых сценок, характерных для северодвинских росписей, здесь изображены преимущественно травы, цветы, плоды. Чтобы больше подчеркнуть красочность растительного орнамента, художники писали на контрастных темных фонах: синем, зеленом, оранжевом.
Нарядный цветочный орнамент пришелся по душе сельскому жителю. Видимо, поэтому в последующем столетии он получил широкое распространение почти повсеместно. Розы и тюльпаны, васильки и ромашки в окружении пышной зелени из веточек и трав во второй половине прошлого века можно было увидеть в крестьянских домах Севера и Урала, в бывшей Вятской губернии и Западной Сибири, на Алтае и в Забайкалье.
Такому широкому распространению этого вида росписи способствовало и то, что приемы живописного мастерства заметно упростились.Каллиграфическую четкость и тщательность рисунка сменил быстрый и легкий мазок. При этом выработалась своеобразная скоропись исполнения, позволившая художнику несколькими движениями кисти расписывать сразу большую поверхность. Например, рисуя букет роз, он широкой кистью наносил сразу круглые красные «яблоки». Затем по непросохшей краске белилами намечал лепестки. Положенные сверху красного они начинали светиться нежно-розовым цветом, становясь все светлее и светлее к краю «яблока». Цветок словно оживал, становился объемным. Подобной росписью в домах украшали стены и перегородки, шкафчики и подпечья, иногда расписывали еще пол, потолок и всю домашнюю утварь.
